ONLINE-ZINE. 1 выпуск. Владивосток: формирование фондов современного искусства.

Онлайн-зин— это способ дальневосточного современного искусства говорить о себе от первого лица. 

Первый выпуск открывает интервью основателя и руководителя музея современного искусства «Артэтаж» во Владивостоке - Александра Ивановича Городнего.

У вас над столом висит портрет Игоря Витальевича Савицкого, известного советского искусствоведа, который буквально спасал искусство от советского преследования. Приходилось ли вам спасать искусство? 

Александр Городний: И образно, и физически — постоянно, в принципе. Тем более у меня такая должность. 

Есть примеры? 

Иду я..  я жил, кстати, специально переехал в 93-м году в район 1000 мелочей (у нас в доме есть такой магазин на Некрасовской), и там мастерские художников. У меня было 2 варианта — в центре хорошее место, я до сих пор, так сказать, о нем жалею, и там, на Некрасовской. Это один из немногих примеров, когда идешь по двору и видишь холст, выброшенный на мусорку. Я поднимаю, а там абстракция, холст, масло, плюс дырка еще в нем. Это Саша Куценко, художник из группы «Штиль», его мастерская выше. Потом, когда я это все принес домой, потом сюда в Артэтаж, я Саше рассказал, он говорит — “Да по пьянке подарил какой-то девице, а она видать его выбросила, не донесла [смеется]. Работа у меня на выставках потом стояла. Но это один из случаев.  В каком году это было, примерно?  Во второй половине 90-х. 

Таким образом работа была спасена и уже 25 лет находится в коллекции?  

Да. Там порыться — много чего подобного было, но это не значит что все с помойки. Но в каком смысле спасатель? Здесь тоже нужно по-разному. 

Первое, что приходит в голову, в контексте первой параллели, это конечно, какая-то идеологическая история, или может быть непосредственно художников от них самих. Возможно были диалоги/разговоры с художниками, которые хотели в какой-то момент прекратить создавать произведения искусства, и вы были тем человеком, который отговорил? 

Ну так бы я не сказал, что я кого-то сильно на путь истинный поставил, но в  принципе, я считаю, что под спасением я подразумеваю то, что многие работы сохранил. Картинная галерея Приморская во многом даже завидует, потому что я в начале 90-хх уже успел приобрести работы, которые они со своим бюджетом как бы даже не имели права покупать. Т.е. непозволительно было им там всякую “абстрактную чушь” брать. Они брали академистов, акварелистов, и героику социалистического труда. А я приобретал работы, которые даже нежелательны были на выставках городских, краевых. Я считаю, это уже было спасением. И потом я их собирал, покупал, иногда дарили. И в начале 90-хх у многих было сомнения, у художников в основном, что я это для бизнеса. Потом они сами были удивлены, когда лет через 5-10 я их показал на выставках, и тогда уже у них возникло осознание, что я по-серьезному это собираю. Кстати, то что я в коллекцию собирал и собираю, я ничего не продаю. У меня может было 2 случая или 3, когда хорошие деньги платили, японцы в основном. Но это в самом начале 90-хх. Но я уже знал, что я две работы получше даже куплю в мастерской за эти деньги, то есть в обмен.

То есть собственно в этом самое главное отличие, получается от Приморской картинной галереи, Музея Арсеньева — они в 90-е не собирали актуальных художников? 

Да, им дарили — у них есть в коллекциях тех времен работы, но это уже дарственная. Потому что это статус для художников края —“Вот, мои работы в Третьяковке или в Картинке (прим.автора — Картинной галерее). И после выставок они дарили, оставляли. Поэтому у них все же есть этот период работ. А у меня это было было с другой стороны авторитарно. Но я в принципе и ставил цель — современное искусство. Зачем мне дублировать то, что делает Картинная галерея, тем более в городе не было галереи современного искусства, не говоря уже о музее. 

В прошлом году «Артэтаж» отметил 30-летний юбилей, однако у музея до сих пор нет официального статуса. 

Ну это вопрос уже к властям, потому что я показывал бумаги, о том, на каких условиях я передал фонды для городского музея современного искусства. Получил добро, после этого 6 грузовиков передал сюда, перевез. Мне сказали, еще раз повторюсь, что: “Окей, вот пока потерпи, идет реконструкция здания, под музейное содержание”. Я расписал каждый квадратный метр трех этажей в этом здании — что нужно сделать. Пришли строители, и мы оказались на время ремонта под детским клубом «Светлячок», потому что там бухгалтерия, счета, они работают с Федеральными законами. Как раз полтора года шел ремонт, и за эти полтора года не стало того мэра, с кем я договаривался. Ну, извините меня, власть меняется хоть каждый день, и что же, все падать начнем что ли. И они так и оставили. И начинают плакаться, что у них нет денег на содержание. Я говорю — что, на вывеску нет денег? Или найти какого-то там спонсора для музея, мэру? Почему нет?  

В чем, на ваш взгляд, плюсы и минусы региональных проектов московских музеев. Удается ли им здесь на местах как-то адекватно работать с местным контекстом? 

А они в основном привозят свое. Приехали, показались, и уехали. Но надо отдать должное «Заре» конечно, она достаточно представляла наших художников, и небезызвестная выставка “Край бунтарей” проехалась по Москве и Санкт-Петербургу. 

Работы в том числе и из вашей коллекции участвовали в выставке «Край бунтарей». Насколько точно им удалось представить владивостокскую арт сцену?

В общем и целом — да. Хотя я был немного зол, что поднимая такую тему, Алиса Багдонайте пошла в первую очередь в Арку, хотя Арка появилась уже через 6 лет после  «Артэтажа». Это я то уже позже узнал, когда они уже сформировали это все дело. Или в ту же Картинную галерею.  Это правильно все, их нужно было привлечь. А так — дай работы. Я дал. А мог и слова написать еще, и дать некоторых художников, которых они пропустили. Тот же Саша Куценко, из группы  «Штиль», не попал. Там еще ряд. 

Они не попали по каким причинам? 

Ну они просто прохлопали. Просто прохлопали (прим. ред. пропустили). Или не знали.  

Просто от разных местных героев, местных художников я часто за последний приезд слышу, о том, что местная художественная среда фактически не поддается трансляции в Москве или Питере. Что тебе обязательно нужно быть здесь, чтобы почувствовать или понять. Без этого контекста искусство представить очень тяжело. Например, Паша Шугуров, несколько раз пытался донести эту мысль. Что вы думаете по этому поводу? 

Для кого? Для институций московских?  Не для институций, а вообще  — для людей, не знакомых с Владивостоком.  Ну как. Это уже работа во много от финансов зависит, это можно и каталоги, сайты, выставки делать. Кстати в 90-е годы все это каким-то образом было  —   и выставки в Европе, Америке, Японии, и оттуда ехали сюда. Потом все как-то ушло. Я считаю это все финансовая сторона, в первую очередь. У человека тут денег нет на раму надеть картину, а еще ему нужно где-то показаться в лучших залах столицы.   

Получается ли у московских или питерских кураторов адекватно работать с местным контекстом? Потому что Алиса тоже человек не очень местный. Или, например, проект «Гаража»  —  «Открытые системы»​

Любое вторжение и интерес с той стороны - положителен, и мы рады, что люди интересуются. И то, что было сделано, в частности с «Зарей», я даже не знаю кого еще в пример приводить. С «Эрартой» тоже пытались мы выставку а-ля «Край бунтарей» сделать, только «Эрарта» открылась, в первые дни, в нулевые годы, лет 10 назад.  Я говорю — хорошо, вы там имеете дворец, у вас есть деньги, а у нас есть картины. Приезжайте, забирайте, мы сделаем ящики. Потому что у меня не было средств. 

В чем особенность Владивостока и почему это место так притягивает людей?

Во Владивосток тянуться со всего дальневосточного региона. У нас школа повыше чем в том же Хабаровске, если говорить про институт искусств и училище. Западнее есть Красноярск – там мощная база, а дальше только Урал.  Люди из дальневосточных и даже сибирских городов приезжают к нам. Приезжие на временную работу или службу в армии часто остаются. Так произошло, например, с художником Джоном Кудрявцевым.  

На протяжении всего существования музея вы работали с молодыми художниками и активно привлекали их к проектам…

Я ставил перед собой задачу проводить молодежные выставки каждый год, было много проектов под разными названиями – «Заряд», «Территория надежды» и «Фуникулер».  Они охватывали территорию Камчатки, Магадана, Сахалина, Хабаровского и Приморского края.  

Сколько сейчас единиц в коллекции? 

Уже около двух тысяч единиц хранения – тысяча триста с лишним передано в администрацию и еще около пятисот за удалось собрать за последние годы.  Какие работы на ваш взгляд составляют ДНК коллекции?  Наверное, это работы художников, с которыми я начинал галерейную деятельность – группы «Штиль» (Сергей Симаков, Ильяс Зинатулин, Александр Куценко, Андрей Камалов, Владимир Погребняк, Евгений Макеев, Виктор Серов) и «Владивосток» (Александр Пырков, Валентин Собченко, Виктор Шлихт, Рюрик Тушкин, Виктор Федоров, Федор Морозов, Валерий Ненаживин). 

Какие, на ваш взгляд, черты необходимы коллекционеру сейчас, чтобы собирать искусство? 

Да, что сейчас, что всегда, мне кажется, это в первую очередь, любовь к искусству вообще. Нужно стараться направлять все возможные силы для того, чтобы представлять работы, сохранять их. 

По сути, сейчас вы являетесь человеком-институцией – занимаетесь выставочными и образовательными проектами, а также сами занимаетесь архивацией, каталогизацией, инвентаризацией архива и библиотечного фондов. Каким образом вы видите дальнейшую судьбу проекта? Возможно ли существование этого проекта без вас? 

Постоянно твержу одно и то же – город не сдержал обещание. 

 Чтобы этот проект продолжал существовать как отдельный музей, какие варианты вас устроили бы? 

Самое важное, чтобы был устроен фонд, даже если он будет в частном владении. Есть много удачных примеров заграницей. Во Владивостоке не на кого положиться, поэтому я понадеялся на государство, рассчитывая на создание муниципального музея.  История показывает, что даже крупные проекты меценатов типа Зари и Хлебозавода все равно сворачиваются. 

Неужели вся надежда на государство? 

Конечно, и на батюшку царя, потому что он этих меценатов тоже содержит, давая им деньги и преференции в бизнесе. Точно также, как это делается сейчас в религиозной сфере и спорте.  Расскажите о нереализованных проектах или безумных идеях, которые хотелось бы воплотить в жизнь. Хотелось бы составить каталог фондов, описать коллекцию и архив.  Одному из городских чиновников уже предлагал одну идею– снести все торговые центры за стенкой (прим. ред. торговые центры, которые находятся рядом с нынешним помещением музея), пригласить известного мирового архитектора и построить музей современного искусства. 

Интервьюер: Игорь Кулаков