ONLINE-ZINE. 2 выпуск. Сладкий вкус любви

"Ты когда-нибудь любила?" – спросил меня Алекс. 

Множество вариантов ответов на этот вопрос сразу же пронеслись в моей голове. И хоть сомнений не было, я была в люблена в него, этого было не достаточно для меня. Не достаточно для того, чтобы показать свою ранимость, не достаточно для того, чтобы очаровать его одной фразой, не достаточно даже для того, чтобы просто быть честной в рамках этого душевного разговора. Я не была уверена, действительно ли мое так называемое абстрактное чувство любви существует за пределами моей внутренней вселенной. Я искренне сомневалась в своей способности распознавать настоящую человеческую любовь, хотя и не подвергала сомнению тот факт, что я безумно влюблена в него как в физическое доказательство существования его культурного персонажа. Возможно, я была влюблена даже не в него, а в его историю, которую я всячески отождествляла с собой и к которой мне так яро хотелось прикоснуться. 

Лишь спустя время я смогла признать, что, пожалуй, я действительно больше всего была влюблена в его азиатско-американскую идентичность и в ту жизнь, которую ему довелось прожить через нее. Пост-либеральную жизнь второго поколения иммигрантов. Для меня это было чем-то новым, чем-то о чем я только слышала. Я была слишком другой, возможно еще слишком русской для того, чтобы когда-либо по-настоящему прочувствовать это.

Алекс был типичным азиатским мальчиком, который вырос в корейском районе Лос-Анджелеса, но закончил известную школу Фэрфакс на Мэлроуз авеню. Школа находилась в престижном районе в Западном Голливуде, где обитало преимущественно белое население, но была известна тем, что в 70-ых годах смогла преодолеть расовое и классовое неравенство и приобрела статус одной из самых демократичных школ с мультикультурным составом. Выходец из азиатского района, выпускник либеральной школы Алекс был настоящим ребенком Лос-Анджелеса, частью нового поколения крутых, свободных и гордых азиатов. Естественно, он любил хип-хоп и хорошо разбирался в искусстве - он был начинающим режиссером, поэтому больше всего мне было любопытно наблюдать за его художественным взглядом, за тем как его реальная жизнь отражается в его работах. Я часто ловила себя на мысли, что изучаю фотографии сделанные им так словно он был объектом моего исследования. Я встретила Алекса случайно: он и его друг были единственными говорящими по-английски азиатскими парнями на русской вечеринке в центре Лос-Анджелеса, которую устраивали мои друзья. Конечно же, они сразу подошли ко мне. Его друг спросил меня, откуда я, и был очень удивлен, узнав, что я из Северной Азии. 

Да ладно! Это ж так круто! Как ты сказала? Северная Азия? Скажи, это моему другу!» 

– он посмотрел на Алекса. Я подошла к нему и повторила то же самое словно на уроке географии: «Я из Северной части Азии. Это в Сибири». После этого у нас завязался разговор, и я помню, что сперва мне было довольно сложно понимать его американский английский. Он был очень быстрый и современный: сформировавшийся на западном побережье, полный сленга и сокращенных фраз. По манере его речи я сразу поняла, что он моложе меня, но отказываться от общения с единственными парнями азиатами на вечеринке было бы глупо – я хотела узнать о них больше. Я никогда не общалась с американскими азиатами до этого и все, что я слышала о них из западных медиа было то, что азиатские парни исторически сталкивались с притеснениями на почве западных представлений о мужественности, что существенно влияло на их успехи в личной жизни в Америке. Действительно, большинство азиатских девушек, которых я знала в Лос-Анджелесе, встречались с белыми парнями, аргументируя это тем, что встречаться  с азиатом - это все равно что строить отношения с братом. Меня категорически не устраивал подобный ярлык «сестры», и в целом была не понятна эта логика, ведь мне всегда нравились азиатские парни. 

К счастью, все это была статистика, охватывающая людей моего поколения, детей 90-х, Алекс же принадлежал к поколению нулевых и его опыт был свободен от подобных уже пережитых американских стереотипов. Кроме того, его поколение еще не было так досконально проанализировано с точки зрения культурных исследований, и для меня это было своего рода прекрасной системной ошибкой, в которой мне было очень любопытно разобраться.  Я не знала, чего ожидать от Алекса, и поэтому все в нем казалось мне таким удивительным и новым. Первое, что я заметила, он был очень тактильным, что было не очень характерно для людей азиатской культуры. В азиатских семьях не принято показывать свои чувства, а уже тем более обнимать и гладить свои детей.  И хоть мои родители безумно меня любили, они  редко проявляли свою нежность,  именно по этому во взрослой жизни излишняя тактильность со стороны новых людей смущала меня. Алекс же сразу начал предпринимать попытки приобнять меня, прикоснуться к моим волосам, потрогать мои украшения. «Какой самоуверенный!» - подумала я. Но что-то в харизме Алекса и в том, как он смотрел на меня, заставило меня задержаться с ним на вечеринке. Он задавал мне много вопросов, как будто знал, что мне нравится, когда меня слушают. Я помню, что я не могла остановиться, меня словно прорвало и я продолжала бесконечно говорить о своих учебных интересах, своей большой мечте поступить в аспирантуру в Америке, о том, где я выросла, об о образовании в Корее и, конечно же, об Азиатской Америке, которая так откликалась во мне. 

Алекс был прекрасным слушателем. Я сразу заметила, что почему-то именно с ним я сразу почувствовала себя принятой, понятой и абсолютно «своей». Приятно было наконец-то ощутить легкость в общении с парнем. Мне казалось, что раньше в России меня всегда воспринимали как кого-то «чужого». С Алексом же возникло ощущение, что у меня больше нет ролей, и я могу быть собой, ведь он видит во мне не просто азиатку, русскую, экзотическое тело или иммигрантку. Рядом с ним я почувствовала себя свободной от всяких клише. И это чувство было безумно притягательным. Чувствовать себя свободной от стереотипов - было моим слабым местом. Сколько бы я не работала над собой и не изучала проблемы культурной идентичности, внешний мир и социум часто возвращали меня в прежние темные дебри внутреннего расизма. Возможность быть самой собой и быть услышанной, видеть кого-то совсем не похожего на меня, но все же чем-то до боли напоминающего меня, было так по-новому волнительно. Возможно именно это заставило меня так сильно привязаться к Алексу с самого начала. Чувство, что кто-то, кто словно существовал в параллельной реальности все это время и наконец-то нашел меня поселилось в моем сердце в ту ночь.

Мы встретились снова лишь спустя месяц, и я все еще помню наш первый разговор в его машине.

- Ненавижу жить среди белых - сказал Алекс, строя маршрут до Западного Голливуда, где он тогда жил со своей мамой.

- Я тоже, Алекс. Я люблю корейский район - быстро согласилась я, не пытаясь скрыть своего интереса к этой теме.

- Корея таун - это мой район, я там вырос. Планирую переехать туда как можно скорее - пробормотал он.

- Я тоже хочу переехать туда. Я так устала жить среди русских и армян. Всегда чувствовала, что Корея таун - это мое место.

- Так, получается, что ты не русская? То есть ты себя такой не чувствуешь?

- Я? У меня есть российский паспорт, но, как видишь, я азиатка. - показала я на своей лицо и нервно засмеялась, не найдя других аргументов. 

– Я переехала из России из-за расизма, мне было не комфортно существовать там, где мои проблемы не считаются важными. Продолжать жить как русская девушка в русскоязычном пузыре здесь в Америке – не совсем моя история.  Тогда уж проще было бы остаться в России. - выдохнула я так, словно только что объяснила что-то очень сложное. Я всегда чувствовала напряжение, отвечая на подобные вопросы, было сложно оставаться одновременно политкорректной и честной. И каждый раз мне казалось, что кто-то со стороны словно слушает и оценивает мой ответ.

Я понимаю, о чем ты. – просто сказал Алекс, продолжая глядеть на дорогу и, вероятно, уже думая о чем-то другом в своей голове. 

Это была очень интересная реакция для меня. Он так легко согласился, что я даже немного разочаровалась. «Спора не будет?» - подумала я.

 Фраза, которую он сказал «Ненавижу жить среди белых» надолго застряла тогда в моей голове. 

Я чувствовала тоже самое, но я даже представить себе не могла ситуацию при которой, я с той же легкостью могла бы сказать эту фразу первой встречной девушке, которой я безусловно являлась на тот момент для Алекса. Видимо, для него это было намного проще, просто выпалить эту фразу во время первого свидания. В тот момент, где-то внутри я поняла, что именно в этой серой зоне кроется самое существенное отличие между нами. Я была запугана жизнью в России. Страх, стыд и чувство неловкости за расизм, за мои личные обиды все еще управляли мной. Мое сознание лишь приходило к так называемой «деколонизации», что нельзя было сказать об Алексе, который родился в Америке и имел совершенно другой опыт столкновения с расизмом. Америка, какой бы она не была со стороны, всегда была намного либеральнее России с точки зрения свободы слова и отношения к расизму. Здесь не боялись отстаивать свои права и озвучивать любые недовольства. Особенно те, что относились к расовому вопросу. Наверное, именно поэтому в американском сознании многие идеи и нормы были обозначены задолго до нашего случайного разговора в машине. Я знала, что он имел в виду не всех белых людей. Своей фразой он обращался именно к системному расизму и расовой сегрегации. Насколько другим и более раскрепощенным было самосознание Алекса. Иммигрант во втором поколении, он обладал непоколебимой уверенностью в своей правоте. Он знал, что как американец азиатского происхождения он имел полное право говорить  об этом  не подбирая слов. За него все объясняла история этой длительной расовой войны, которая еще продолжалась другие поколения всех цветных американцев, отстаивавших. Фраза, звучащая так провокационно на русском, но так удивительно понятно на английском, не делало его плохим или хорошим. Было очевидно, что он просто не был заинтересован в том, чтобы оправдываться перед расизмом. Я могла лишь позавидовать той легкости, с которой он мог поддерживать подобные разговоры.

В тот вечер, как и сотни других калифорнийских подростков, мы решили покурить травы, для того, чтобы заполнить неловкость первой встречи приятным совместным ритуалом. Лежа в его кровати, расслабившись и опрокинув наши головы к потолку, мы долго говорили о гонконгском кино и других наших любимых фильмах. Его открытость и эрудированность впечатлили меня. Мне казалось, что я давно не встречала парня, которому было бы так искренне интересно слушать мои критические рецензии на азиатские фильмы. В тот момент мне казалось, что только он - азиатский мальчик из Америки мог действительно понять мои запутанные мысли. Немного погодя, когда нам захотелось попить, мы проследовали на его кухню, где мой взгляд зацепила его семейная фотография, висевшая на холодильнике.

- Это твоя мама? - показала я на красивую молодую азиатскую женщину на старом фото. 

- Можно спросить, откуда родом твои родители? 

 - Мама из Тайваня, а папа из Вьетнама. Но мы не особо близки с отцом - пояснил Алекс. 

 - Здорово, что они когда-то решили переехать в США. Так бы мы с тобой возможно никогда и не встретились. - улыбнулась я. - У твоей семьи интересная история, Алекс.

Я посмотрела на него внимательным взглядом, пытаясь представить всю ту удивительную историю, кроющуюся в его ДНК. Темные, выразительные брови, смуглая кожа и алые губы - он был очень красив и отличался ото всех азиатских парней, которых я привыкла видеть в России. После того, как мы вернулись в его комнату, он спросил, хочу ли я посмотреть его короткометражную работу, которая называлась «Соллонтхан». Мне было безумно интересно, хотя я и была готова к худшему. Но все же надежда на то, что у такого прекрасного парня наверняка может быть достаточно удачный первый короткий метр. Интуиция меня не подвела: я сразу заметила, насколько эстетически приятной была сама картинка. 

По сюжету фильма, азиатская пара проводила  отдых в уютном загородном доме. Действие не развивалось активно, зритель словно подглядывал за обычной молодой парой в привычной им среде. В одной из сцен пара просто готовила традиционный корейский суп на кости - Соллонтхан. Приглушенный теплый свет и пар от бульона, создавали атмосферу уюта. Картинка показалась мне очень символичной в своем минимализме.Это был американский фильм, снятый азиатским режиссером с азиатским актерским составом и традиционным корейским блюдом в центре повествования. В фильме была представлена абсолютная идиллия,  современные азиатско-американские отношения, о которых я даже не могла и мечтать будучи в России. Я не могла представить себе русского парня, который смог бы приготовить для меня настоящий якутский суп на кости, но я в равной степени не могла представить себя счастливой с якутским парнем, который был бы хорош в приготовлении этого традиционного блюда. Я была слишком зацикленной на своей культурной идентичности для русских и в тоже время слишком про-западной и либеральной для простых якутских парней. По-крайне мере так было в моей голове. В этом же фильме я чувствовала невероятный культурный комфорт. Главная героиня была одета в обычную старую футболку, ее волосы были растрепанны, а макияж отсутствовал. Это была нарочито реалистичная картина, вуайеризм чистой воды. 

В фильме не было диалогов, но герои прекрасно взаимодействовали между собой и без них -  их экранная жизнь казалась такой настоящей. В одной из сцен главный герой фотографировал девушку на пленочный фотоаппарат, после она рисовала его портрет. Мне стало интересно, что Алекс пытался показать этой сценой? Был ли парень с фотоаппаратом его протагонистом?

В какой-то момент мне показалось, что ведь это могли быть мы. И я была бы не против стать частью его азиатского инди-фильма в реальной жизни. Эта фантазия захватила меня и мне стало казаться, что Алекс, не просто так показал мне свой фильм. В тот момент, я чувствовала себя особенной, но, как я заметила позже, все было совсем не так.  Продолжая встречаться с ним напряжении нескольких месяцев, я всегда чувствовала, что между нами были другие девушки, их присутствие было не осязаемым и совершенное не нарушающим ритм нашего общения. 

Тем не менее, это отдаляло меня от него. В самом азиатском штате страны, в штате Калифорния, я была жалким номером «девяносто девять» среди других его восхитительных азиатских подружек. Месяц спустя, просматривая его Instagram, я поняла, как много красивых и интересных, иногда даже чем-то похожих на меня девушек было вокруг него: на его фотографиях, в его комментариях и, наверное, в его реальной жизни. Это был приговор для моего эго: по-долгу разглядывая их фотографии, я чувствовала себя слишком пресной, как квашенная корейская капуста кимчи без красного перца. Мне казалось, что я простая русская Наташа по сравнению с его сказочными американскими подружками. Их стиль был мне не близком, но  я заметила одну закономерность в их внешнем виде. Все они были типичными ABG (Asianbabygirls) «Азиатскими малышками».  ABG - был термином из американско-азиатской мейнстрим культуры популярный среди азиатской молодежи для обозначения определенного типа дерзких девушек. Девушки такого типажа любили носить длинные накладные ресницы, вызывающую одежду, предпочитали агрессивно прокрашенные брови и наращенные ногти.  В их внешности было что-то, что я никогда не смогла бы повторить –  американская культура, которая сделала их такими. Новое поколение американок азиатского происхождения разительно отличалось от устаревших западных стереотипах о робких и нежных азиатских девушках. Все в их образе противостояло мизогинным стереотипам - их стиль был логичной реакцией на всю ту опрессию, которой исторически подвергались азиатские женщины в Америке. И все же пытаться сравнивать себя с ними было глупо с моей стороны - я просто была другой. Экспериментируя со стилем в Лос-Анджелесе и немного освобождаясь от своей пост-советской зажатости, я потихоньку начинала осознавать и свои сильные стороны. Такая огромная страна как Россия, одновременно находящая, и в Европе и Азии, сформировала мой стиль по-своему. Я  любила яркие азиатские цветовые сочетания и оригинальные, характерные вещи из европейских секонд-хендов. Во мне тоже было много интересной истории и культуры. Осознание этого предавало уверенности и моему образу. 

Я была азиатской девушкой, которая родилась в дальне-восточной части России, но сформировалась как личность в ее европейской части. В студенческие годы, я много путешествовала по Европе, но настоящей любовью для меня стала Азия. После стажировки в Сеульском Национальном Университете, я почувствовала настоящую силу современной азиатской культуры и это помогло мне по-другому посмотреть и на свои корни. Для того, чтобы осознать это, мне пришлось столкнуться со своими комплексами в Америке, тем не менее, чувство самости и понимания себя стоили того. Оглядываясь назад, я понимаю, что ведь и Алекс не просто так обратил на меня внимание. Мы продолжали общаться, но наши встречи постепенно сходили на нет. В одну из наших последних встреч, когда Алекс спросил меня: «Ты когда-нибудь любила?», мне захотелось рассказать ему обо всем своем долгом пути в принятии себя. В этом была и его роль и наверное в этом и заключалась моя особая привязанность к нему.

Я думаю, что подобный длинный рассказ показался бы ему забавным и даже интересным, но в тот момент я посчитала сказать ему что-то более очевидное, но не менее искреннее:

- Алекс, я думаю, что я никогда не была влюблена по-настоящему. Мне кажется и мне хочется верить в то, что настоящая любовь должна быть взаимной. Любовь должна дарить тебе чувство комфорта, помогать тебе познать себя, вдохновлять тебя бороться за лучшие качества в себе ради родного человека. Что-то похожее я испытывала часто, но не думаю, что я знаю, что такое быть любимой. - печально выдохнула я.

 - Думаю, я по-своему любил каждую девушку, с которой когда-либо был. - задумчиво сказал Алекс. 

 - Ты настоящий игрок - улыбнулась ему я. 

 - Думаешь? - посмеялся Алекс. 

- Можешь называть это как тебе нравится. -спокойно сказал он. 

 - Не хочу тебя ни в чем обвинять. Ты игрок, но ты честный и очень очаровательный игрок. Мне хочется сказать, что я люблю тебя, но я боюсь , что ты не правильно меня поймешь. Это только лишь моя любовь и она не требует ответа. 

После этих слов воображаемая стена между моей уязвимостью и желанием быть откровенной в своих чувствах словно обрушилась между нами. 

 Меня прорвало: 

- Думаю, я всегда влюбляюсь в талантливых людей. А ты очень талантливый парень. К тому же очень умный. Влюбиться в тебя было совсем не сложно. - я посмотрела в глаза Алекса, но не увидела ни радости, ни волнения, хотя ему и безусловно было приятно. 

- Спасибо. Ты очень добрая девушка. И я верю, что в будущем ты обязательно встретишь кого-то особенного, а пока мы можем быть друзьями, ну или чем-то немного большим. - хитро улыбнулся он мне, не поднимая глаз. Он потянулся к бутылке корейской водки, стоявший возле кровати, и налил мне полный стакан. Мы молча опустошили стаканы. 

- Ну что, готова вызвать себе такси? – сказал Алекс.